К сожалению, в сегодняшнем мире большинство невинных людей, погибающих в вооруженных конфликтах XXI столетия под предлогом т.н. борьбы с терроризмом – это мусульмане.
Мусульмане, которые составляют большую часть жертв терроризма, обвиняются больше всех в совершении терактов. Начало этой волне антиисламской пропаганды и нападок на исламское учение положили события 11 сентября 2001 г. в Нью-Йорке и Вашингтоне. После сентябрьских терактов взрывы в Мадридском метрополитене в марте 2004 г. и Лондонском в 2005 очень быстро были приписаны мусульманам. Между тем, мусульмане ко многим из инцидентов такого рода причастны не были. Исследователь Гарвардского университета Гари Каиченко в одной из своих публикаций со ссылкой на этот факт пишет: «Данные ФБР гласят о том, что только 6 % террористических атак на территории США совершаются мусульманами. Составляя лишь один процент от населения США, они в то же время представляют собой 13 % жертв актов насилия, совершаемых по антиисламистским мотивам. Вполне очевидно, что мусульмане внутри и за пределами США являются главными жертвами террористов. Тем не менее, западные СМИ очень любят изображать лиц европейского происхождения в качестве главных жертв террора».
На протяжении нескольких последних десятилетий волна исламофобии в западных общества приняла окраску ксенофобии и расизма. Особенно в первое время после событий 11 сентября были замечены сотни различных преступлений и атак против мусульман, мечетей и прочих мусульманских центров в странах Запада. Эти акции зачастую приводили к гибели местных мусульман. Исламофобия не ограничивает только западными обществами, она часто проглядывается в выступлениях политических и религиозных лидеров, находит отражение в кинофильмах, телесериалах, в книгах и печати на Западе. Но при этом встает вопрос: в чем причина этих антиисламистских течений и актов насилия?
Джон Пфеффер, автор книги «Крестовые походы 2» считает, что западный антиисламизм вызван ростом могущества мусульманских государств на политической и экономической аренах. В своей книге он пишет: «В 2011 г. ни один американец не погиб от рук мусульманских экстремистов. Так почему же в нашем обществе столь буйно расцвела исламофобия?» Пфеффер отмечает, что антиисламизм во внешней политике США усилился одновременно с ростом влияния современного ислама в политической и экономической жизни мира.
Одним из главных компонентов экспансионистской политики Запада, и прежде всего США, было и остается формирование облика врага. Эта стратегия отвечает принципам Маккиавели и Штрауса, которые считали, что если внешнего врага не существует, его следует создать. Как следствие, «национальные интересы» могут использоваться для оправдания того или иного политического курса в государстве. Крупные державы вроде США всегда для наращивания своего господства в мире нуждаются в серии приемлемых на мировом уровне ценностей, которые помогли бы им скрыть или оправдать реализацию своих подлинных интересов.
С развалом социалистического лагеря и Восточного блока появилась потребность в новом облике врага, который выступал бы против западных ценностей и облегчал бы реализацию имперской политики Запада. Как следствие, на свет появился «исламский терроризм» в его интерпретации на благо интересов США. В то же время военно-экономическое значение Ближнего Востока побудило США обратить особое внимание на этот стратегический регион и разработать долгосрочный план военного присутствия на Ближнем Востоке и закрепления своих интересов. Именно с этой целью во внешней политике США появился курс на исламофобию.
В рамках этой стратегии мусульмане изображаются как добровольные бойцы терроризма, которые готовы на любой акт насилия, каким бы бесчеловечным он ни был. Между тем, те, кто знаком с исламской религией, знают, что ислам с первых же дней активно боролся с терроризмом. Даже в те отдаленные времена, когда насилие было естественным элементом жизни людей, ислам придавал особое значение жизни, имуществу и чести человека.
Ислам означает «мир, мирное сосуществование и дружбу». В священном Коране слово «салам», от которого происходит «ислам», использовано в более чем ста аятах, тогда как слово «харб» (война) – только в шести аятах. Это означает, что основу исламского учения в жизни составляет мир, подобно тому как основу человеческих взаимоотношений, независимо от внешних и внутренних факторов, составляет мирное сосуществование. Как следствие, исламская религия основывается на мире и ей чужды насилие и террор. Ислам отвергает убийство людей, уничтожение живой плоти. Конечно, ислам предусматривает суровые наказания для тех, кто нарушает общественный порядок, провоцирует насилие и подрывает безопасность. Поэтому, хотя в настоящее время акты насилия преимущественно наблюдаются на Ближнем Востоке и в исламских странах, это вовсе не должно служить оправданием для обвинения мусульман в распространении терроризма. Ибо все исламское учение нацелено на мирное сосуществование людей во всем мире, и ислам в то же время предусматривает кардинальные пути для борьбы с терроризмом.
Еще одной проблемой, создающей сомнения в этом вопросе, остается отсутствие четкого определения «терроризма». В условиях, когда в международном сообществе разразился крупномасштабный кризис терроризма, и даже в ООН не смогли выработать четкого и единого понятия терроризма, такое положение вещей создало для имперских держав возможность злоупотребления понятием «терроризм» для реализации своих национальных интересов и развязывания войн с мнимыми врагами под предлогом борьбы с терроризмом.
Понятие «терроризм» имеет корни в западной литературе и, вполне естественно, преобладающее определение «терроризма» разработано именно на Западе в соответствии с ценностями западного общества. Между тем, необходимо выработать более всеобъемлющее определение «терроризма» в соответствии с многочисленными предписаниями ислама, в корне отличное от предвзятого западного понимания.
Именно по этим критериям, в риторике западного империализма, если немусульманин совершает акт насилия, это всего лишь преступление, но если тот же самый акт совершается мусульманином, то его сразу же причисляют к терактам. В то же время нельзя любой акт насилия автоматически причислять к террористическим. Конечно, это в принципе расходится с представлениями тех кругов, которые делят терроризм на «политический» и «неполитический», на «плохой» и «хороший». Налицо тот факт, сегодня большинство терактов совершается по политическим мотивам. Поэтому крайне редко можно встретить акты организованной преступности, которые обозначаются как террористические акции и лишены политической мотивации.
Если согласиться с западным пониманием «терроризма», то можно сказать, что преобладающие в сегодняшнем мире взаимоотношения на международной арене фактически способствуют появлению террористов. Имперский и оккупационный терроризм США, НАТО и Израиля в мире взращивает «международный терроризм».
Так или иначе, террор в западной терминологии имеет весьма неопределенное значение, и каждое государство дает ему определение в зависимости от собственных интересов. К примеру, если акты насилия совершаются группировками, чьи народы лишены права на самоопределение, даже в случае когда такие акты направлены не против мирного населения, неужели эти действия следует квалифицировать как террористические? Неужели палестинцы, будучи лишены всех элементарных прав и отвечающие силой на силу, заслуживают осуждения в качестве террористов и потому должны капитулировать перед израильскими захватчиками? Или же настоящими террористами являются те государства и режимы вроде сионистского, которые лишают другие народы самых элементарных прав, в том числе права на существование?
135