Интервью корреспондента русской службы ИРИ с послом Ирана в Москве сейед Махмуд-Резой Саджади

Как, в целом, определяется место России во внешней политике Ирана, и в принципе какие факторы определяют пределы отношений Ирана с Россией?ИРИ придерживается особых взглядов на своих соседей. Хотя между Ираном и Россией не существует наземной границы, две страны граничат в Каспийском море. Россия – обширное и могущественное государство, один из пяти постоянных членов СБ ООН. В сфере политики и безопасности есть много общего между Ираном и Россией. Исходя из этого, в сфере экономического, культурного, политического сотрудничества и в сфере безопасности и других сферах, в которых стороны имеют общие взгляды, ИРИ не ограничивает свои отношения с Россией и даже одобряет всяческое расширение взаимодействия в этих сферах. Расскажите подробнее о факторах, определяющих уровень ирано-российских связей.Может быть вы удивитесь, но в нынешних условиях со смелостью можно сказать, что на сегодня почти нет ни одного другого государства, как Россия, которое имело бы с Ираном столько общих интересов и общих взглядов. Посмотрите, россияне не меньше нас настроены против присутствия иностранных сил в Афганистане, желают безотлагательного ухода американцев из Афганистана.Ирану и России в одной степени угрожают экстремизм, "аль-Каида", "талибанизм" и наркотики.  Иран категорически выступает против базирования иностранных сил в Средней Азии, против их неконструктивного вмешательства в дела стран. Аналогичной позиции придерживается и Россия. В Каспии также россияне, как и мы, выступают против присутствия надрегиональных государств и прокладки трубопроводов, угрожающих уникальной экологии Каспия. Оба государства озабочены безопасностью Кавказа, а также попытками США и Израиля расширить свое влияние в регионе с целью его дестабилизации. В Ираке мы также осуждаем военное террористические присутствие чужеземцев, требуя безотлагательного выхода иностранных сил из этой страны. Наверное, самой близкой позиции с Россией мы придерживаемся по Сирии.Мы все наблюдали, как  западные государства бомбили  Ливию под предлогом предотвращения подавления народных выступления и осуждения массового убийства 5 тысяч человек режимом Каддафи. Своими бомбовыми ударами они убили более 40 тысяч человек и сменили режим в Ливии, а из-за их политики Ливия утратила стабильность и начала страдать от серьезных внутренних проблем. Сегодня западные государства реализуют такую же политику вмешательства в Сирии. Наша и российская политика основана на поддержке сирийского народа. Мы настаиваем на том, что сирийский народ должен сам определять свою судьбу, в то время как иностранное вмешательство навязывает ему смену режима.В ООН Канада и другие западные государства все время используют вопрос о защите прав человека как рычаг давления против Ирана. За последнее десятилетие эти государства все время при помощи своих друзей в регионе и, оказывая давление на другие государства, принимают резолюции против Ирана, но все эти годы Россия все время была рядом с нами, осуждая применение ООН и других международных организаций как рычага давления на Иран. Россияне выступают против того, чтобы ООН служила средством в руках Запада.Видим, что по логике есть много общего между Ираном и Россией. Я считаю, что пока мы не должны искать факторы, ограничивающие отношения двух стран. Надо распознавать потенциальные сферы  сотрудничества между двумя странами и реализовывать их до идеального уровня. Пока нас не интересует вопрос о том, следует ли ограничивать отношения. Мы должны рассматривать вопрос о том, почему, несмотря на общие интересы, единогласие и общие угрозы, наши двусторонние отношения расширились не в должной степени, и почему нам не удалось использовать все имеющиеся большие потенциалы. До какой степени важно возвращение Путина на политическую арену России в отношении Ирана?В России есть две политические идеологии: "атлантисты", которые полностью зависят от Запада. Они составляют 8-10% общества, но среди элиты занимают выдающееся место. Может быть, по этой же причине, в президентский период Медведева большая часть ключевых должностей в России была занята атлантистами, которые ориентировали все усилия на сближение с Западом. Они выступали за создание доверия с Западом, безоговорочное сотрудничество с западными государствами, не обращая внимания на другие и отдаляясь от тех, кто Запад считает противником.Вторая группа – это евроазиаты , которые, в свою очередь, делятся на две группы. Умеренные евроазиаты придерживаются того мнения, что несмотря на то, что Запад не может быть союзником и даже добивается вторичного расчленения России, экономическое развитие страны зависит от сотрудничества с Западом, поскольку экономические условия в мире таковы, что  путем борьбы с Западом нельзя достичь экономического развития. Эта группа выступает за взаимодействие с Западом, придерживаясь осторожности в нужной степени.Вторая группа евроазиатов, которые составляют 20-30% от общего количества евроазиатов, состоит из тех, кто считает Запад противником, который даже в экономическом сотрудничестве добивается своих экспансионистских целей и расширения влияния в России. По их мнению, хотя в краткосрочном плане это сотрудничество может принести пользу российской экономики, в среднесрочном структуры, создаваемые Западом, будут действовать против национальных интересов России, а на критических   отрезках времени даже наносить по стране сильные удары.В президентский период Медведева большинство государственных деятелей составляли атлантисты, в то время как в президентский период Путина у власти находится коллектив из умеренных и радикальных евроазиатов. Этот коллектив имеет серьезный взгляд на Восток, и в том числе на Иран как одно из влиятельных государств на Востоке, особенно на Ближнем Востоке. В представлении команды Путина, Москва должна иметь с Тегераном больше консультаций, не провоцировать чувства иранцев, чтобы на основе "иранской логики" сотрудничать с Тегераном.Следовательно, я предполагаю, что в течении 6 или даже 12 лет, пока Путин находится у власти, между Ираном и Россией будут формироваться более логичные отношения. Россия все время позитивно настроена по отношению к атомной программе Ирана, и, тем не менее, порой наблюдается, что Москва на переговорах поддерживает Иран, а порой сближается с Западом. До каких пор, по-Вашему, Россия будет продолжать эту политику? Возможно ли, что в будущем ее склонность к Западу усилится?Я думаю, что поведение России неправильно анализируется в Иране, в итоге ощущается своего рода противоречие. Но действительность такова, что поведение Москвы оправдывается тем, что Россия как одна их пяти ядерных держав мира не желает присоединение шестого государства к "ядерному клубу". По сути, ее ядерная стратегия не допускает присоединение еще одного игрока к "ядерному клубу". Поэтому, мы видим, что долгое время даже Индия находилась под давлением Китая, России и западных государств, подвергалась санкциям, чтобы она отказалась от своей атомной программы. С этой точки зрения, Россия действует согласованно с другими западными государствами.Но есть и другой факт, а именно то, что, хотя Запад знает, что ИРИ интересуется гуманным, экономическим и в целом невоенным назначением атомной энергии, он старается нагнетать атмосферу при помощи демагогии, обвиняет Иран в военных разработках. Тем самым, Запад намерен либо сменить иранский режим, либо заставить его капитулировать перед его незаконными требованиями. Вначале россияне не обращали внимание на это, но со временем, особенно после введения односторонних санкций и принятия резолюции №1929 СБ ООН, они заметили, что это не санкции, контролирующие ядерную программу ИРИ, а мероприятия по разрушению иранской экономики. Тогда они начали осуждать Запад. Даже они назвали антииранские санкции незаконными и начали предпринимать зависящие от них меры минимизации последствий этих санкций для Ирана. Следовательно, они голосуют за резолюцию для того, чтобы не появился еще один серьезный игрок в атомной сфере, но видя, что политика Запада носит исключительно политический характер и добивается смены правящего в Иране режима, они противостоят Западу. Порой откладывают утверждение резолюции, порой сводят к минимуму отрицательные последствия резолюции, чтобы она служила контролирующим, а не разрушающим фактором.