Анастасия Ежова: По местам Хомейни в Тегеране…

С тех пор прошло ровно три года, но моя память хранит живые воспоминания о пяти днях, проведенных на конференции, которая была приурочена к очередной годовщине ухода имама Хомейни из этого мира.Те дни для меня ознаменовали соприкосновение с легендой, которой мое сердце жило до этого на протяжении восьми лет, а то и больше. Будучи молоденькой студенткой-первокурсницей, я зачитывалась книгами Хомейни на скучных поточных лекциях. «Религиозно-политическое завещание», «Небо над Ираном ясное», сборник изречений имама – каждая строчка в этих книгах была подобна яркой ослепительной вспышке, меткому выстрелу, громогласному вызову, которую этот красивый и харизматичный человек бросил всему миру. Исламская революция – явление в своем роде новое, беспрецедентное, неординарное – заставила расписаться в собственном прогностическом бессилии титулованных политических аналитиков и востоковедов, не сумевших предсказать такое развитие событий, а впоследствии – долго пытавшихся понять истинную подоплеку и значение данной революции.Речи, проповеди, наставления имама Хомейни представлялись мне как нельзя злободневными, ибо реалии шахского Ирана, гневно разоблачаемого имамом, до боли напоминали актуальную действительность моей собственной родной страны. Вместе с тем, имам Хомейни предложил миру альтернативный глобальный проект, в основе которого лежали не его собственные философские умопостроения, а глубокое понимание сакральных текстов шиитского Ислама и его истории. Трактовка Ислама, обрисованная имамом Хомейни, оказалась необыкновенно близкой моему мироощущению, моему собственному пониманию той религии, которую я исповедую.Имам Хомейни, обладавший глубокими познаниями в области смыслов Священного Корана и изречений Пророка (с), а также двенадцати Имамов шиизма (а), неоднократно указывал на то, что подлинный, неискаженный Ислам не приемлет соглашательства с угнетателями и несправедливыми правителями, а путь революции освящен кровью внука Пророка Мухаммада – Имама Хусейна (а), восставшего против тирана своего времени и принявшего в неравном бою мученическую смерть. Это открыло иранскому народу путь к свержению шахского режима, поставившего Иран в унизительную зависимость от западных стран и, прежде всего, США……Мой путь в Тегеран был тернист и проходил не по прямой. Но, видимо, сама логика и траектория моей судьбы такова, что рано или поздно я волей Божьей очутилась в столице Ирана. До этого я слышала от друзей и единоверцев, бывавших в Иране и даже живших там длительное время, диаметрально противоположные отзывы об Исламской республике. Первый Имам мусульман, почитаемый в шиизме, повелитель верующих Али ибн Абу Талиб (а) говорил: «Большая часть того, что слышат ваши уши – это ложь, но то, что видят ваши глаза – это истина». Этот мудрый принцип вообще нужно взять на вооружение всем, кто хочет глубоко разобраться в устройстве мироздания и, в частности, в реалиях современной политики.А потому, абстрагировавшись от того, что мне прежде доводилось слышать, в один прекрасный вечер я села в самолет и отправилась в Иран, чтобы, наконец, его увидеть.Тегеран…Ночной Тегеран почему-то показался мне до боли своим и знакомым городом – словно я вот-вот должна поймать такси и, приехав в собственную квартиру, находящуюся где-то поблизости, открыть дверь ключом и рухнуть на свой родной диван. Эффект «дежавю» перерос в глубокую симпатию к этому городу, в котором есть свое особое, специфическое очарование. А когда, выйдя на балкон гостиницы, я увидела, как солнце заливает утренним красноватым светом высокие коричневые горы, усыпанные высотными домами, сон после ночного перелета как рукой сняло. Тегеран сразу расположил к себе, тепло приняв свою новую гостью.Менее богатый на достопримечательности, нежели другие города Ирана – Исфахан, Мешхед, Шираз, которые поражают красотой своей архитектуры, изящностью резных сводов мечетей и пышным убранством дворцов – Тегеран, тем не менее, влюбляет в себя какой-то особенной атмосферой покоя, умиротворения и созерцания. В этом – приятное отличие Тегерана от пронизанной негативными энергиями, суетливой и нервозной Москвы – города, который вобрал в себя гигантские потоки людей, съехавшихся со всех концов страны (и не только России, но и близлежащих стран СНГ), оторванных от корней и не помнящих родства, озлобленных друг на друга, нацеленных на конкуренцию и стяжание материальных благ, коими их приманила столица.Тегеран – огромный мегаполис с автострадами и эстакадами, с многоэтажками в одних районах и невысокой застройкой в других; по городу курсируют бесчисленные автобусы, а на дорогах постоянно образуются вполне знакомые москвичам пробки. Но, тем не менее, жители иранской столицы вежливы и ровны, и не проявляют столь привычной для нас, москвичей, раздражительности в повадках и разговоре. Тегеран, несмотря на обилие транспорта и загазованность, – зеленый город. Местами даже между двумя барьерами разделительной полосы сажают маленькие кустарнички; ветвистые деревья дают тень улицам жаркого города. Но самое приятное – это большие парки, в которых тегеранцы гуляют семьями, отдыхают прямо на траве, играют в спортивные игры. Поскольку последнее в Иране весьма поощряется, а многие люди стараются поддерживать себя в форме, в парках установлены специальные турники и тренажеры, чтобы желающие могли размяться.Иранские девушкиС делегациями, слетевшимися на конференцию в память об Имаме Хомейни, работали несколько студенток столичных университетов. Да-да, именно студенток, а не студентов, поскольку иранские девушки очень активны и целеустремленны: настолько, что число учащихся женского пола в иранских вузах уже давно превысило количество студентов. Многие жители нашей страны привыкли думать, что облаченная в строгое исламское одеяние женщина лишена возможностей для самореализации. Стереотипы общественного сознания (которые, надо сказать, весьма трудно вытравить) таковы, что чадра и платок – непременные символы закрепощения и неграмотности.Лучшим опровержением таким стереотипам служит опыт Ирана. Противники Исламской республики любят выкладывать в сеть фотографии времен шахского Ирана, с тем-де пафосом, что вот, смотрите, каков он был – «Иран, который мы потеряли». На ней изображены густо накрашенные и вульгарно одетые иранки, некоторые из которых вышагивают по улице в ультракоротких шортах. Впрочем, у каждого свое понятие о свободе. Во времена шаха женщина имела полную свободу ходить на людях, в чем она хочет, равно как и свободу стать проституткой. Последнее, впрочем, часто происходило совершенно не по свободному выбору женщины, а от крайней нищеты, в которой прозябала большая часть простых иранцев. Что касается первого права, то огромное число религиозных иранских женщин вовсе не имели желания им воспользоваться, ибо соблюдение исламских предписаний для них не было пустым звуком. В то же время, женщины в хиджабе подвергались дискриминации в том, что касалось работы и посещения официальных учреждений – совсем как сегодня в ряде западных и восточных стран. Уровень грамотности среди женского населения при шахе был крайне низок.Сегодня иранские женщины обязаны носить хиджаб, что воспринимается как ущемление их свободы. Однако при этом девушкам, как и молодым мужчинам, предоставили возможность получать бесплатное образование. Государство поощряет стремление молодого поколения учиться и осваивать разные профессии. Иранки работают в области научных исследований, промышленности, в социальной сфере – и, более того, занимаются искусством: снимаются в художественных фильмах, пишут книги и картины.Типичным примером таких образованных, целеустремленных и в то же время религи