«Одно слово этого человека, и правительство будет низложено»,— так мне говорили об двух людях в Ираке — об аятолле Абдулле Махди аль-Кербалаи и об аятолле Мухаммаде Таки аль-Мадраси.
Конечно, скептический разум усомнится во всесилии религиозного авторитета. Тем более в стране, где разрушено большинство структурных связей, где действует множество деструктивных сил. Однако и не учитывать влияния шиитского духовного сословия на ситуацию и умы было бы большой ошибкой.
Трехэтажное здание на окраине Кербелы без каких-либо архитектурных красот. В синие железные ворота то и дело заходят и выходят рослые мужчины с трехдневной щетиной. Так обычно выглядят последователи уважаемого шиитского религиозного авторитета.
Местные журналисты были поражены тем, что аятолла Мухаммад Таки аль-Мадраси согласился на встречу. Он не дает интервью иностранцам, да и иракцам тоже крайне неохотно.
Мое имя тщательно записывают и приглашают для ознакомительной беседы в просторный зал, где лежит громадный ковер. Посреди зала камера и при ней безотлучно оператор. Из мебели стоит одно большое кресло и журнальный столик. Здесь ученики получают наставление, советы и ответы на вопросы. Здесь также читаются лекции.
Мужчина лет 40 выносит несколько книг с портретом аятоллы. Это его младший брат. Он хорошо говорит по-английски, по образованию врач. Он хочет предварить встречу кратким словом о личности аятоллы. Родился в 1945 году в Кербеле в знаменитой религиозной семье, получил многоступенчатое шиитское образование, составил комментарий к Корану в 18 томах и комментарии к Сунне в 10 томах, что по меркам мусульман характеризует его как великого ученого — совсем не всякий знаток Корана составляет столь обширные комментарии. Интересно, что не всякий суннит знает, что шииты тоже знают Сунну, но в Ираке эти два направления в исламе лучше представляют себе учение друг друга.
Далее он перечисляет другие труды аятоллы, которые посвящены исламскому праву, глобализации, модернизму, постмодернизму, природе современного гуманизма. У него есть анализ многих мыслителей от Маркса до Дарридды.
Люди, которые привели нас к аятолле, сообщают мне, что у него определенные трения с властями, поэтому лучше ничего не спрашивать о политике. Однако брат Мухаммадa Таки аль-Мадраси сообщает, что шиитского авторитета можно спрашивать совершенно на любую тему, он отвечает на все вопросы.
Вскоре меня приглашают вглубь здания в крошечную совершенно простую комнатку без окон, где одна стена глухо занавешена, а вдоль всех остальных стен рассаживаются ученики и я.
Аятолла сидит в кресле, слегка прикрыв глаза. Моя переводчица, постоянно превозносящая Америку, совершенно теряется и начинает от смущения шептать так тихо, что слышно, как работает кондиционер в соседнем помещении.
Время от времени один из учеников мягко поправляет ее перевод.
Я спрашиваю о том, как ему видится нынешняя ситуация в Ираке. Он отвечает весьма энергично без некоей специальной духовной интонации, к которой прибегают многие религиозные лидеры. Но говорит он тоже очень тихо.
- Мы видим три ее составных части. Первое — это оккупация и нарушение 7-й статьи ООН. Второе — наступление демократии и изменение всех привычных правил жизни общества. Третье — переход от коммунистической экономики к свободному рынку. У вас был подобный эксперимент в 90-х годах — Россия столкнулась с такими же трудностями. Как и у вас, у нас терроризм — результат, а не причина. В повседневной жизни главное, что характерно для жизни людей, это нестабильность безопасности.
Спрашиваю, существует ли у кого-либо хоть какое-то цельное понимание выхода из бедственного положения.
- Вы знакомы с Паскалем? — спрашивает меня аятолла. Я уточняю, имеет ли он ввиду философа и парадоксалиста. Но он имеет в виду физический закон Паскаля, который у нас именуется законом сообщающихся сосудов. В иракской школе, оказывается, это один из самых излюбленных законов, который не только на физике изучают, но и как философскую категорию.
- По аналогии с законом Паскаля мы можем рассмотреть тот план, который создается — план нового Ближнего Востока. Становится ясно, что мы все друг с другом связаны, мы взаимодействуем и оказываем влияние друг на друга. Наши люди такие же, как и люди в других странах — так же подвержены влиянию. Иран воздействует на Ирак, они шииты, как и мы (50-55% иракцев шииты — IslamNews), у них плохие отношения с Америкой. Мы полагаем, что Ирак находится под оккупацией. Иранское видение вопроса совпадает с нашим. Отношения между соседними странами способны создавать благоприятные или не благоприятные условия для Ирака. Но решится все может только в самом Ираке. Если мы позволим им усугублять негативно ситуацию, это отразится и на тех, кто это негативное влияние оказывает, и на нас. Если мы позволим им оказывать позитивное действие, это возымеет благоприятные плоды. Многое зависит от того, какая воля проявится в Ираке. Очень много бедствий и страданий в народе.
Он уходит от вопроса, довелось ли ему быть знакомым с имамом Хомейни и как он относится к нему. Лишь дипломатично заявляет, что сейчас нужно больше уделять внимание нынешнему положению, так как ситуация сильно изменилась по сравнению с временем Хомейни. Подразумевается, что Ирак и Иран более не находятся в состоянии войны, что стали возможны паломничества к святыням и президенты обмениваются визитами.
Аятолла считает, что угроза гражданской войны между суннитами и шиитами миновала. Причем быстрое понимание природы явления позволило иракцам не увязнуть в неразрешимом коме беды.
- Мы жили вместе столетиями. Нет религиозных противоречий между нами. Нет этнических различий между суннитами и шиитами. Все вооруженные силы, действующие в Ираке, пополняются как шиитами, так и суннитами. То, что произошло после 2003 года, было продуктом не нашего общества, а тем, что шло вразрез с нашими основами жизни. Эта рознь была привнесена извне, навязана нам, наши люди были вовлечены в нее. У политиков нет ни чувств, ни сердца. Все те, кого они использовали в Афганистане и Пакистане, теперь переместились в Ирак. Но мы быстро осознали происходящее, и на 80% прошли эту ситуацию.
Он считает, что любое правительство получит одобрение людей, если оно сможет хотя бы начать устанавливать мирное добрососедство.
- Я думаю, что лучшее правительство для Ирака должно быть религиозным, демократическим и современным. Не как Талибан, но как в сегодняшней Турции. Демократия у нас в крови. У нас есть механизмы прекратить террор.
Надежда Кеворкова / Кербела-Багдад
135
Конечно, скептический разум усомнится во всесилии религиозного авторитета. Тем более в стране, где разрушено большинство структурных связей, где действует множество деструктивных сил. Однако и не учитывать влияния шиитского духовного сословия на ситуацию и умы было бы большой ошибкой.
Трехэтажное здание на окраине Кербелы без каких-либо архитектурных красот. В синие железные ворота то и дело заходят и выходят рослые мужчины с трехдневной щетиной. Так обычно выглядят последователи уважаемого шиитского религиозного авторитета.
Местные журналисты были поражены тем, что аятолла Мухаммад Таки аль-Мадраси согласился на встречу. Он не дает интервью иностранцам, да и иракцам тоже крайне неохотно.
Мое имя тщательно записывают и приглашают для ознакомительной беседы в просторный зал, где лежит громадный ковер. Посреди зала камера и при ней безотлучно оператор. Из мебели стоит одно большое кресло и журнальный столик. Здесь ученики получают наставление, советы и ответы на вопросы. Здесь также читаются лекции.
Мужчина лет 40 выносит несколько книг с портретом аятоллы. Это его младший брат. Он хорошо говорит по-английски, по образованию врач. Он хочет предварить встречу кратким словом о личности аятоллы. Родился в 1945 году в Кербеле в знаменитой религиозной семье, получил многоступенчатое шиитское образование, составил комментарий к Корану в 18 томах и комментарии к Сунне в 10 томах, что по меркам мусульман характеризует его как великого ученого — совсем не всякий знаток Корана составляет столь обширные комментарии. Интересно, что не всякий суннит знает, что шииты тоже знают Сунну, но в Ираке эти два направления в исламе лучше представляют себе учение друг друга.
Далее он перечисляет другие труды аятоллы, которые посвящены исламскому праву, глобализации, модернизму, постмодернизму, природе современного гуманизма. У него есть анализ многих мыслителей от Маркса до Дарридды.
Люди, которые привели нас к аятолле, сообщают мне, что у него определенные трения с властями, поэтому лучше ничего не спрашивать о политике. Однако брат Мухаммадa Таки аль-Мадраси сообщает, что шиитского авторитета можно спрашивать совершенно на любую тему, он отвечает на все вопросы.
Вскоре меня приглашают вглубь здания в крошечную совершенно простую комнатку без окон, где одна стена глухо занавешена, а вдоль всех остальных стен рассаживаются ученики и я.
Аятолла сидит в кресле, слегка прикрыв глаза. Моя переводчица, постоянно превозносящая Америку, совершенно теряется и начинает от смущения шептать так тихо, что слышно, как работает кондиционер в соседнем помещении.
Время от времени один из учеников мягко поправляет ее перевод.
Я спрашиваю о том, как ему видится нынешняя ситуация в Ираке. Он отвечает весьма энергично без некоей специальной духовной интонации, к которой прибегают многие религиозные лидеры. Но говорит он тоже очень тихо.
- Мы видим три ее составных части. Первое — это оккупация и нарушение 7-й статьи ООН. Второе — наступление демократии и изменение всех привычных правил жизни общества. Третье — переход от коммунистической экономики к свободному рынку. У вас был подобный эксперимент в 90-х годах — Россия столкнулась с такими же трудностями. Как и у вас, у нас терроризм — результат, а не причина. В повседневной жизни главное, что характерно для жизни людей, это нестабильность безопасности.
Спрашиваю, существует ли у кого-либо хоть какое-то цельное понимание выхода из бедственного положения.
- Вы знакомы с Паскалем? — спрашивает меня аятолла. Я уточняю, имеет ли он ввиду философа и парадоксалиста. Но он имеет в виду физический закон Паскаля, который у нас именуется законом сообщающихся сосудов. В иракской школе, оказывается, это один из самых излюбленных законов, который не только на физике изучают, но и как философскую категорию.
- По аналогии с законом Паскаля мы можем рассмотреть тот план, который создается — план нового Ближнего Востока. Становится ясно, что мы все друг с другом связаны, мы взаимодействуем и оказываем влияние друг на друга. Наши люди такие же, как и люди в других странах — так же подвержены влиянию. Иран воздействует на Ирак, они шииты, как и мы (50-55% иракцев шииты — IslamNews), у них плохие отношения с Америкой. Мы полагаем, что Ирак находится под оккупацией. Иранское видение вопроса совпадает с нашим. Отношения между соседними странами способны создавать благоприятные или не благоприятные условия для Ирака. Но решится все может только в самом Ираке. Если мы позволим им усугублять негативно ситуацию, это отразится и на тех, кто это негативное влияние оказывает, и на нас. Если мы позволим им оказывать позитивное действие, это возымеет благоприятные плоды. Многое зависит от того, какая воля проявится в Ираке. Очень много бедствий и страданий в народе.
Он уходит от вопроса, довелось ли ему быть знакомым с имамом Хомейни и как он относится к нему. Лишь дипломатично заявляет, что сейчас нужно больше уделять внимание нынешнему положению, так как ситуация сильно изменилась по сравнению с временем Хомейни. Подразумевается, что Ирак и Иран более не находятся в состоянии войны, что стали возможны паломничества к святыням и президенты обмениваются визитами.
Аятолла считает, что угроза гражданской войны между суннитами и шиитами миновала. Причем быстрое понимание природы явления позволило иракцам не увязнуть в неразрешимом коме беды.
- Мы жили вместе столетиями. Нет религиозных противоречий между нами. Нет этнических различий между суннитами и шиитами. Все вооруженные силы, действующие в Ираке, пополняются как шиитами, так и суннитами. То, что произошло после 2003 года, было продуктом не нашего общества, а тем, что шло вразрез с нашими основами жизни. Эта рознь была привнесена извне, навязана нам, наши люди были вовлечены в нее. У политиков нет ни чувств, ни сердца. Все те, кого они использовали в Афганистане и Пакистане, теперь переместились в Ирак. Но мы быстро осознали происходящее, и на 80% прошли эту ситуацию.
Он считает, что любое правительство получит одобрение людей, если оно сможет хотя бы начать устанавливать мирное добрососедство.
- Я думаю, что лучшее правительство для Ирака должно быть религиозным, демократическим и современным. Не как Талибан, но как в сегодняшней Турции. Демократия у нас в крови. У нас есть механизмы прекратить террор.
Надежда Кеворкова / Кербела-Багдад
135