Скотина живет лучше, чем люди в этом лагере…»

Мы с другом возвращались из мечети с вечерней молитвы, купили кое-чего в ближнем магазине, идем, и кто-то из идущих нам навстречу сказал: «Осторожней, впереди патруль национальной гвардии». Я и внимания не обратил, а друг решил не рисковать и ушел. Меня останавливают, спрашивают, кто такой, велят показать руки. Ну, я ответил: мол, такой-то, показал руки — а они у меня не отмываются добела, я ведь с техникой дело имею, смазка в кожу въелась. Меня бьют прикладом, начинают обзывать последними словами, бросают в багажник «хаммера», где уже сидели двое мальчи¬шек-соседей, я их знаю, и везут в участок. Там связывают, завязывают глаза. До этого приехали американцы: сфотографировали нас и уехали, а наши продолжали издеваться, и это длилось два дня. Потом перевезли на новое место, заперли в камеру, куда два раза в день бросали лепешку, и иногда выводили на воздух на несколько минут — и так еще 6–8 дней. Затем перевезли в Аль-Кадмию, на территорию бывшей контрразведки, — теперь там резиденция райотдела национальной полиции. Там меня поместили в комнату 10 на 15 метров, около 150 человек в комнате. Выходить в туалет не разрешалось — раздали пустые банки, чтобы можно было туда мочиться, и была одна большая тара для дерьма. Место, где я спал, было возле этого чана. Иногда в помещение входили люди в масках и били. Все участвовавшие в избиениях были иракцами. На ночных допросах насиловали и били электрошоком в член, резали, прижигали сигаретами. Слава богу, меня допрашивали утром. Некоторые возвращались с допросов на каталках. Те, кого привозили на каталках, все были посиневшими. В моей камере были люди от 12 до 90 лет. У многих кожные инфекции и лишаи. Выдали только по одной тряпке, чтобы укрыться. Через три месяца перевели в лагерь. Скотина живет лучше, чем люди в этом лагере, в Бу-Русафа. Воды нет не то что умыться — пить. Люди — живые мертвецы. Болезни, хроники зара¬жают остальных — ужас. Лекарств нет. Я 7 месяцев там пробыл, в этом скотском месте. Если кто-то один отказывается есть, еды лишают всех. Умыться можно только раз в неделю. Один умер от обез¬воживания. К забору приходили женщины: жены, матери, сестры — их оскорб¬ляли, избивали, насиловали, стреляли над головами. Так прошел почти год. 2 февраля 2008 года меня выпустили, за что сидел — не знаю. Ничего не сделал. Да там целые семьи ни за что сидели. Помню, было 36 человек из одной семьи, до сих пор в Абу-Грейбе сидят. Дивизионный генерал Мусанна посадил в тюрьму 10 тыс. человек, все сунниты. Вообще-то, они шииты, но стали суннитами. В тюрьмах сидят по 3–4 года, начиная с 2005-го и до сих пор, сами не зная за что. Лагеря находятся в подчинении Министерства юстиции, охрану несут люди из «Армии Махди». Свидания — раз в месяц по полчаса, и то только в последнее время их разрешили. Переговариваются с родными через проволоку на расстоянии в 3 метра. Передачи запрещены. Зимнюю одежду с трудом разрешили передать. Появился как-то один американец, попытались с ним заговорить, а он в ответ: «Заткнитесь!» и ушел. Если деньги или блат есть, выйдешь, нет — будешь сидеть вечно. И замаскированы эти лагеря так, что и не узнаешь, что это лагерь. А были случаи: выпускали людей, а потом родственники приходили на свидание, то есть люди до дома не доходили, исчезали. В общем, что ни день, то хуже. Еда — для скотины, не для людей, а нам говорили: не хотите — не ешьте. Сидел с нами военный летчик, ди¬визионный генерал, он во времена Саддама бомбил остров Харадж, — так он дал взятку и вышел. Кто виновен, кто невиновен — давай деньги и можешь быть свободным. Охранники наши издевались над нами. Говорили: «Мы вас сюда засадили, чтобы с вашими женами забавляться, с дочерьми. Мы пьем, едим за ваш счет, а вы, скоты, молчать должны!» Моя семья заплатила за мое освобождение взятку в $13 тыс. Если бы не заплатила, меня бы продержали в тюрьме 3–4 года. После освобождения прочитал в газете, что судья постановил освободить меня практически сразу после ареста. Постановление об освобождении было вынесено в апреле 2007 года, но реально я был отпущен в феврале этого. В заключении я пробыл около года. Конец сообщения/128